— Думаю, ты бы осталась непредсказуемой, даже если бы я заглядывал в твое будущее, — рассмеялся он. — Хорошо, пусть будет по-твоему, Птичка. Я обещаю тебе это.

По правде сказать, я была вовсе не уверена, что он сдержит свое обещание. Но я так любила его и так хотела связать с ним свою жизнь, что принимала этот риск.

Мы поженились еще до Нового года — Влад спешил, словно боялся, что я передумаю. Только это он напрасно, в мире не было такой силы, которая заставила бы меня уйти от него добровольно.

Он предлагал мне поселиться где угодно — и ему это было доступно. Ему вообще отчаянно хотелось тратить на меня деньги, потому что это было ему в новинку. Но я не позволила ему превратить меня в дорогую куклу, которую можно завалить бусами и платьями. Я радовалась только тем подаркам и сюрпризам, в которых был истинный смысл, в них чувствовалось его внимание. А вещи… вещи сами по себе не так уж важны.

Поэтому я настояла на том, чтобы мы вернулись в поместье. Сад уцелел, а дом отстроили заново. Он был проще сгоревшей усадьбы и куда уютней. Он предназначался для нас, для нашей семьи и для приятных нам гостей, а не для толп непонятного народа. Влад даже построил себе отдельный домик для приема клиентов — я не просила этого, он сам настоял. Наше семейное гнездо было для него священно, он оберегал его так же, как оберегал меня.

А еще он сдержал свое слово. Он никогда не заглядывал в мое будущее, позволяя мне удивлять его. Может, конечно, он просто скрывал свои видения, но я готова была принять и такой вариант. Так ли страшно неведение, если оно всем на благо? Да и потом, нет смысла постоянно подозревать в чем-то близкого человека, это уже похоже на паранойю.

Он сдержался, даже когда стало известно, что я беременна. Это был настоящий подвиг: знать, что у него будет ребенок, но не пытаться увидеть его раньше срока! Влад вытерпел: он всюду сопровождал меня, у каждого врача, на каждом осмотре, и узнавал все новости одновременно со мной. Это давалось ему тяжело, но это же, я чувствовала, дарило радость той обычной, нормальной жизни, которой он прежде был лишен.

Когда ребенок родился, я сама осторожно опустила его на руки отца.

— Мальчик, — сказала я. — На тебя похож!

Коснувшись ребенка, Влад замер, и я знала, что сейчас он увидит будущее, иначе и быть не могло, это от него не зависело. Он увидит нашего малыша и, возможно, его роль в нашей жизни. Поэтому я наблюдала за ним с легкой тревогой — как бы не было беды!

Но беды, похоже, не было. Влад осторожно коснулся губами головки ребенка, и его улыбка в этот момент была искренней.

— Ты права, — прошептал он. — Похож…

Я смотрела на них — и была абсолютно счастлива, так, как никогда раньше. Да и Влад, кажется, тоже.

Мы с ним оба получили свою долю горя, он — больше, чем я. Но теперь я верила, что это закончилось для нас обоих.

Будущее будет таким, каким мы его сделаем, вот и все, что мне нужно было знать.